Однажды Платон спускался по мраморным ступеням Академии и собирался было идти домой после занятий, как вдруг внизу его окликнула молодая семья.

— Добрый вам вечер, Платон. Мы наслышаны, что вы помогаете людям вне зависимости от того, в какой ситуации они оказались.

Платон нахмурил ебало и жестом попросил продолжать.

— Понимаете, дело в том, что у нас на полях завёлся сатир. Он ебёт наших овец, топчет наши посевы и доёбывается до нашей дочери. Мы уже всё перепробовали, но стража его боится, а подношений он не принимает.

Платон почесал яйца тростью, крепко задумался и сказал:

— Не очень-то и серьёзная проблема. Дайте мне столько амфор вина, сколько смогут унести ваши слуги, я буду ждать вас на ваших полях.

— Но ведь он не принимает подношений, — возразил отец.

— А это и не подношение, бля, это гонорар.

На закате Платон уже ждал семью, окружённый амфорами с крепчайшим холодным вином. Через несколько минут на поле явился сатир. Семья в ужасе отошла в сторону, прикрывая рукой маленькую дочь. Платон хмуро глядел на сатира.

— Слыш, дедок, тебе чё надо? Меня стража боится, а ты и подавно бояться должен, хрыч ты охуевший. Чё ебало втопил?

Платон и бровью не повёл.

— Я был на вписках у Дионисия.

Сатир явно не ожидал услышать такое от философа. Платон продолжил.

— Ну чё, поговорим теперь? Ты меня уважаешь?

Сатир всё ещё не понимал происходящего, застыв в недоумении.

— Бля, уважаю. Вписки у Дионисия заебись.

— А философию уважаешь?

— Бля, уважаю. Я - существо мифическое, люблю возвышенные вещи вроде музыки, живописи и мудрости.

— А Грецию уважаешь?

— Бля, уважаю. Это моя родина, я родился и живу тут, наслаждаясь жизнью.

— Тогда пей, бля.

Платон опрокинул первую амфору, жестом указав сатиру на остальные рядом с ним. Через час они уже обнимались и хуесосили Гомера, а через два начали ссать на посевы и закидывать козьим говном прохожих. На третий час сатир сказал:

— Всё, бля, братан, мужик, братан, с меня хватит. Не могу больше.

— Пей бля, как это не можешь? Ты же сатир!

— Да не могу я, Платон, плохо мне, не лезет больше.

Платон явно добился того, чего хотел.

— Вот и раскусил я тебя, пиздабола. Во-первых, ты не уважаешь меня, раз отказываешься пить со мной. Во-вторых, ты не уважаешь философию, раз не хочешь продолжить со мной беседу и пить вино, из моих, нахуй, амфор. А в-третьих, ты не уважаешь Грецию. Покажи мне настоящего грека, который перестал бы пить вино посреди застолья и после подобного спокойно смотреть в глаза соотечественникам? Говно ты, а не сатир.

Сатир разрыдался, начал пускать слюни, лёг на землю и растворился в воздухе. Шокированная семья выбежала из дома и ринулась к Платону.

— Платон, как вам это удалось?

— Так ли это важно для вас? Предоплату свою я уже получил, а за остальным вернусь чуть позже, так что, с вашего позволения, я пойду домой, я немного устал, всё-таки возраст мой не позволяет столько пить.

В эту ночь из дома богатой семьи пропало ещё несколько амфор вина вся серебряная посуда, а Платон прославился на всю Элладу, как первый экзорцист.