<p><br>Хитрый и весёлый Брухо Брехо Хуанито Ли Нагуа почистил свои хищные клыки модной зубной пастой безмятежного ученика Марио Спагетти и щирился в мутное зеркало, прекрасно осознавая, что не увидит своего отражения по той простой причине, что в ванной комнате, равно, как и в туалетной, перегорели лампочки. Перегорели они давно, но денег на приобретение новых лампочек у бедного Брухерио не было, а, если и были, то тратить на такие мелочи он их
не мог, ибо славился завидным экономистом.
Зябкое утро мерещилось Марио сквозь полуоткрытые, сияющие млечным туманом очи.
В пол шестого утра он, озябший и трясущийся стоял совершенно нагой на остановке возле осеннего сизого озера. Его тщедушное тело колотилось от ужаса происходящего сталкинга. Вырваться и удрать от назойливого тренера по всем видам спорта Хуанито, не было никакой возможности. Да и далеко ли убежишь, будучи совершенно голым? А бежать хотелось ацки. Брухо Хуанито молниеносно реагировал на любые попытки ретироваться и в грубой форме пресекал
неповиновение моральным давлением, унося на крыльях иллюзорной эйфории хрупкие грёзы праведника, вырывая из пучины застойного бытия непричастности меркантильную ответственность ухода из стереотипного обитания традиций общественного беспорядка.
Мощной рукой теннисного чемпиона Дон Хуанито сдавил тонкую руку жертвы и швырнул невинное тело четвёртого уровня в ледяную оболонку с шаткопрогнившего деревянного моста. Плавать бедный Марио не умел, а кататься на фигурных коньках по бурой воде озера было ещё рано. Вода смыла печаль и тревогу, смыла страх и микробы. Радостно подпрыгивал Марио на остановке, пока мудрый Брухо Брехо натирал его синеющее тело жёстким махровым полотенцем.
Лёжа на кривой лавке с облупившейся зелёной Советской краской, довольный Марио уносил свои глупые глаза в серую мглу утреннего неба.
Заботливый Хуанито с удивительной силой и осторожностью сдавил крепкими ладонями глаза наивного ученика, и прошептал на ухо:
-А теперь - спи, спи, спи!
Испуганный Марио вырубился не сразу. Он с ужасом почувствовал, как подлый нагваль своей громадной левой ладонью прижимает его округлый животик к лавке. Так вторая и третья чакры закрылись на веки вечные. Слабое свечение ещё исходило от пяток, но это было последним, что видел улетающий Марио в то злосчастное октябрьское утро.
Любопытные уши неопытного ученика слышали мерный плеск вёсел по озеру, и его посиневший рот сладко вздохнул. Из небытия четвёртого с половиной измерения донёсся приглушённый голос нагваля, вопрошающий:
-Ты хочешь посмотреть, кто плывёт на лодке?
Марио не мог ничего ответить, он смог лишь пробурчать невнятное:
-Неет, не хочу я, знаю, что в лодке я и Ла Горда. Потрите мне ещё животик....

гетшеет